Камертон: Вестник Астраханской государственной консерватории, 2009. Вып 7.

МАРИНА ПЕРЕВЕРЗЕВА:

«СОХРАНИТЕ ОГОНЬ В СЕРДЦАХ!»

Гостьей Международной научной конференции «Музыкальное искусство в ХХI веке: история, теория, исполнительство, педагогика» стала кандидат искусствоведения, научный сотрудник Московской государственной консерватории им. П.И. Чайковского, специалист в области современного музыкального авангарда Марина Викторовна Переверзева. Представленный ниже материал – интервью, взятое мной через несколько дней после завершения конференции.

- Марина Викторовна, Вы впервые в Астрахани, впервые на научном мероприятии, проводимом Астраханской консерваторией. Расскажите, пожалуйста, о себе, своих Учителях, научных поисках… Я думаю, это будет интересно нашим читателям, а также всем присутствовавшим на Вашей замечательной лекции «Звуковые “модули” Эрла Брауна», прочитанной в рамках состоявшейся 2-3 декабря 2009 года Международной научной конференции «Музыкальное искусство в ХХI веке: история, теория, исполнительство, педагогика».

Начну, пожалуй, с утверждения, что мне невероятно повезло с педагогами (хотя в Московской консерватории по-другому и быть не могло). Я поступила в ВУЗ по окончании Иркутского музыкального училища и не могла даже надеяться на то, что попаду в класс сольфеджио проф. А.Н. Мясоедова – но так и получилось; в класс анализа проф. Е.В. Назайкинского – и вновь судьба мне улыбнулась; в дипломный класс горячо любимого и уважаемого мной проф. Ю.Н. Холопова, который дал мне почти всё, что помогает мне сейчас в профессиональной деятельности. Я писала курсовые работы под руководством проф. Р.Л. Поспеловой (о трактате Цензорина, III в.), К.В. Зенкина (о гепталогии «СВЕТ» Штокхаузена), Е.М. Левашева (о влиянии гармонии Мусоргского на гармонию Дебюсси), И.А. Барсовой (о рукописи Десятой симфонии Малера). Я счастлива, что могу общаться с величайшими представителями русской музыкальной культуры. С трепетом и восторгом мне вспоминаются лекции Т. Чередниченко и А. Кандинского. Меня всегда потрясали тонкость и безупречность художественного вкуса проф. Е.Г. Сорокиной, энциклопедизм знаний проф. М.А. Сапонова и многих других. Для меня Московская консерватория – самое святое место на земле.

Своим маленьким научным достижением я считаю монографию «Джон Кейдж: Жизнь, творчество, эстетика» (2005), написанную под руководством Ю.Н. Холопова и В.С. Ценовой. Они были для меня не просто научными редакторами, оппонентами, рецензентами, но и близкими друзьями, добрыми советчиками, помощниками. Годы общения с ними я считаю лучшим временем в моей профессиональной жизни. Также ценно для меня общение с проф. Т.С. Кюрегян – разносторонне образованным человеком, хорошо знающим и тонко чувствующим музыку от Средневековья до наших дней. Значение научной школы Ю.Н. Холопова трудно переоценить, и я нескромно надеюсь, что имею к ней отношение.

Успешной я считаю свою статью «Ритмические структуры в музыке Джона Кейджа: новый принцип организации формы», которая принесла мне звание лауреата III степени в конкурсе II Всероссийской научно-практической конференции «Наука о музыке: Слово молодых ученых» (Казань, 2006). Тема «Музыка и число» мне кажется весьма перспективной: можно, например, изучить проблему «числовых рядов», «числовых сюжетов» и «организующих чисел» в творчестве Кейджа, Губайдулиной и Штокхаузена. Эта «конкурсная» конференция проходит раз в два года при Казанской государственной консерватории (академии) им. Н.Г. Жиганова, и всем студентам Астраханской консерватории я советую принимать в ней участие.

Много труда мной и другими авторами было вложено в написание и издание учебного пособия «Музыкальная культура США ХХ века», в которое вошли аналитические очерки о творчестве американских композиторов от Айвза до Ла Монте Янга, а также о традиционной музыке США – от англо-американской баллады и ковбойской песни до спиричуэла и джаза. В книге не просто даны творческие портреты американских композиторов, но обозначены основные тенденции и определены стили и направления музыки США ХХ века. Среди авторов учебного пособия – Л. Акопян, Е. Изотова, О. Манулкина, С. Сигида (пожалуй, первый в нашей стране музыковед-«американист»), И. Тушинцева, Т. Цареградская, Д. Ухов и другие.

- Астрахань можно назвать практически старинным и практически современным городом. Какое впечатление он произвел на Вас?

Благодаря экскурсии, которую организовал Оргкомитет конференции, мне удалось соприкоснуться с Эстетикой города, увидеть его основные достопримечательности. И сам город, и консерватория, в стенах который я провела большую часть времени своего пребывания в Астрахани, произвели на меня приятные впечатления. Астраханцы сумели сохранить и восстановить исторические здания прошлых столетий, что радует. Надеюсь, старинные постройки с изящной деревянной резьбой или искусными лепнинами вашего города не «раздавят» современные металлостеклянные конструкции (хорошим примером служит Париж, где я недавно была, в котором не нарушен единый архитектурный стиль города благодаря решению построить деловой центр – современно конструктивистский – на окраине столицы). В Астрахани мне понравились изящные мостики через каналы, трогательные улочки с удивительными 2-3-этажными домиками, разнообразный ландшафт разных районов города… Здание консерватории выглядит очень достойно и благородно.

- А как Вам внутренняя жизнь нашего ВУЗа?

Общение с педагогами и студентами Астраханской консерватории убедило меня в высоком уровне научной, образовательной и культурно-просветительской жизни ВУЗа. Меня приводит в восторг инициативность ректората, профессорско-преподавательского состава, разносторонность научно-творческих интересов, увлеченность делом и широта познаний в самых разных областях искусствоведения, в чем можно было убедиться, прочитав статьи Ю.С. Петровой («“Божественная комедия” Данте и ее философско-религиозное, эстетическо-художественное отражение в музыке разных эпох и стилей»), А.В. Свиридовой («Ю. Фалик. “Поэзы Игоря Северянина”: о смысловой множественности поэтического и нотного текстов»), Н.В. Александровой («Словесные транскрипции “Сикстинской Мадонны” Рафаэля») и многих других в изданном к началу конференции Сборнике. Вообще диапазон тематики Сборника статей по материалам конференции поражает воображение – от исландской музыкальной историографии до путей развития теории музыки в XXI веке... Это весьма положительный и заслуживающий всякого уважения фактор.

- Конференция, на которой Вы присутствовали, называлась «Музыкальное искусство и наука в ХХI веке: история, теория, исполнительство, педагогика». Соответствовали ли, на Ваш взгляд, доклады обозначенной тематике? Чего ожидали, получив приглашение на конференцию? Оправдались ли эти ожидания?

Результаты прошедшей конференции превзошли все мои ожидания. Ее название свидетельствовало о намерениях организаторов рассмотреть современную музыку не только с позиций искусствознания, но и педагогики и исполнительства, что заслуживает всесторонней поддержки и одобрения. В столичных конференциях нередки научно-лекционные доклады, не ориентированные на учебные курсы и конкретные предметы. Конечно, у них иная цель, они значительно расширяют кругозор и духовно обогащают музыковедов, однако не решают многих проблем педагогики, которые в последние годы становятся все более актуальными. Всё, о чем говорилось во время выступлений докладчиков астраханской конференции, также оценивалось с точки зрения современной науки и методологии, которые собственно и служат профессиональному обучению и художественному воспитанию студентов. Не менее важной составляющей мероприятия было живое общение участников, их взаимный обмен опытом и мнением относительно заявленных тем и проблем музыкознания и педагогики в целом. Думаю, что публичные выступления дали докладчикам не меньше, чем самим слушателям, поскольку вопросы коллег помогали рассмотреть интересующие проблемы с иных, ранее незамеченных авторами позиций. Также отрадна семиотическая направленность исследований (особенно музыки второй половины ХХ века – ее музыкального языка и содержания), результаты которых находят непосредственное применение в педагогике и исполнительстве. В этом отношении хочу упомянуть особенно запомнившиеся выступления Л.В. Саввиной («Семиотика автоматизированной грамматики музыкального языка второй половины ХХ века), И.С. Стогний («Метафора в музыкальном тексте») и А.В. Денисова («О вторичной упорядоченности в структуре музыкального текста»).

- А какие еще доклады лично у Вас вызвали наибольший эмоциональный отклик и почему? В чем, по Вашему, их самобытность, новизна?

Трудно давать однозначные оценки тем явлениям и концепциям, с которыми знакомишься впервые. Особенно если это касается таких малоизученных областей, как музыкальная семиотика, малоизученных произведений, как квартет «Черные ангелы» Дж. Крама, и таких сложных феноменов музыкальной композиции, как музыкальная метафора, которой посвятила свое выступление И.С. Стогний, или подтекстовые смыслы в музыке (доклад Л.П. Казанцевой). Эти темы вызвали у слушателей большой интерес и оживленную дискуссию, ради чего, собственно, и устраиваются конференции. На мой взгляд, актуальными были темы, которые касались современной музыки, освещенной с разных точек зрения – философско-эстетических концепций, слухового восприятия, методов музыкального анализа, исполнительских проблем. Среди них хотелось бы выделить, например, сообщения Л.В. Саввиной, А.И. Демченко, Д.И. Варламова.

На конференции современная музыка получала и не бесспорные оценки. Например, Г.Р. Тараева во время лекции «Интонационные словари как технологии развития теории музыкальной семантики», самой по себе очень содержательной, многократно упоминала имена Кейджа, Брауна как авторов «неинтонационной» музыки, с чем согласиться трудно. Большая часть произведений Кейджа свидетельствует о преимущественно интонационном типе музыкального мышления автора («Сонаты и интерлюдии», пьесы для препарированного фортепиано, камерно-инструментальные и вокальные сочинения, поздние «числовые» композиции).

- Здесь я с Вами полностью согласен. Интонация – главный компонент большинства кейджевских композиций. Даже тех, основу которых составляют, например, математические исчисления или принцип индетерминизма, т.е. случайности производства формы целого при исполнительской реализации. Да, действительно, зачастую, партитуры Кейджа, да и того же Эрла Брауна, представляют собой набор неких формант – мелодико-ритмических, просто ритмических, динамических и т.д. Но, тем не менее, внутри этих формант существует интонационная составляющая, порой значительная в художественном отношении. Особенно это касается сочинений Кейджа…

Более того, в ансамблях для ударных инструментов Кейдж создавал для разного рода барабанов, том-томов и т. п. «тембровые интонации» (термин М. Пекарского): композитор предлагал играть на них разными способами (пальцами, палочками из материала) в центре и по краю мембраны, отсюда – разнообразные по тембровой окраске, едва ощутимые на слух шумы (глухие, звонкие и др.). У Кейджа даже есть фуга для ударных инструментов и фуга для чтецов! Вокальные и инструментальные партии самых авангардных опусов Кейджа («Рёандзи», Ария, Концерт для фортепиано и оркестра и многие другие) записаны без определенной высоты, но обязательно с указанием направления голоса или мелодической линии инструмента в пределах звуковысотного диапазона.

- По поводу значимости и концепционности произведений Кейджа можно дискутировать очень долго, причем, новации этого композитора никогда не будут иметь однозначной оценки, что для творца, стремящегося к обновлению, я бы даже сказал – к уничтожению традиций, естественно. Поэтому, вернемся к конференции…

Я познакомилась со многими участниками, делилась с ними впечатлениями, в результате личного общения узнала много нового, в частности, из области методики преподавания, содержания учебных курсов и программ, интерактивных и иных нетрадиционных форм обучения, которые успешно применяются в Ростове, Астрахани, Саратове, поэтому их можно было ввести и в других консерваториях страны. Мне чрезвычайно интересно всё новое и малоизвестное, поэтому мне особенно запомнились доклады о квартете «Черные ангелы» Дж. Крама (В.О. Петров), о вокальных сочинениях В. Магдалица (А.И. Демченко) и Б. Тищенко (Г.П. Овсянкина), о фугах современных отечественных композиторов (И.И. Васирук) и о цикле «24 прелюдии и фуги» А. Бренинга (М.Г. Хрущева). Это самые близкие нам по времени «духовные послания» композиторов, которые нужно услышать, осмыслить, понять... Сходным с моими научными интересами оказался доклад А.И. Демченко «RATIO и IRRATIO в науке и искусстве», особенно цитированные автором слова А. Шнитке о том, что «всё воспринимаемое нами как случайное, по сути дела, – неслучайное, это содержание жизни», перекликающиеся со многими высказываниями Дж. Кейджа, считавшего, что благодаря фактору случайности в создании или исполнении музыки человек обретает объективный путь творчества, соединяется с миром и природой в полной гармонии и согласии, которые возможны при условии восприятия мира таким, каков он есть... Вот мы и опять перешли на личность Кейджа…

- Вы занимались творчеством Кейджа во время написания своей кандидатской диссертации. А какова сфера Ваших научных интересов сейчас? Над чем Вы работаете? Судя по теме лекции, которую Вы прочитали в рамках астраханской конференции, Ваши научные интересы основаны на проблемах современной авангардной музыки, алеаторики…

На данный момент сфера моих научных интересов ограничивается музыкой США ХХ столетия, в частности, «нью-йоркской школой» (Кейдж, Браун, Фелдман, Вулф). Но в ближайшее время мне хотелось бы заняться алеаторикой как одной из авангардных техник композиции, к которой обращались и в Америке, и в Европе, и в России. С алеаторикой связаны принцип индетерминизма и «метод случайных действий» Кейджа, мобильная или открытая форма Брауна, «метод подсказывания» Вулфа, случайность в рамках структурирующей идеи Булеза, ограниченная или контролируемая алеаторика Лютославского и многие другие техники. На мой взгляд, эта тема заслуживает внимания и ждет серьезного и глубокого исследования, которое, я надеюсь, мне удастся провести, конечно, не без помощи и поддержки со стороны старших и опытных коллег, которые я прежде получала в Московской консерватории. Алеаторика символизировала собой новое восприятие жизни, при котором за устойчивостью и постоянством мира стали видеть его нестабильность и изменчивость. Музыке и другим видам искусства 1960-1970-х годов свойственна множественность форм, отражающая идею плюрализма, многоразличия и многозначности действительности как новой модели восприятия культуры и общества…

- Но ведь то же самое можно сказать и в отношении эпохи постмодерна, знаменующей собой конец ХХ столетия? Многие произведения, например, Кагеля, Штокхаузена, Геббельса, Лахенманна, Крама, в отечественной культуре – Ф. Караева, Тарнопольского, Екимовского имеют в своей основе указанную Вами алеаторику, выражающуюся в плюрализме композиционных подходов, средств выражения и исполнительских трактовок…

Да. В философии постмодерна вместо картины мира, в основе которой лежат принципы системности и соподчиненности, уже формируется образ лабиринта с разветвленными коридорами, без центра и периферии. Форма алеаторических произведений также представляет собой лабиринт, символизирующий бесконечность форм, методов и направлений художественного освоения и осмысления мира. Алеаторика ставит трудные задачи перед исполнителями, и меня увлекает поиск «алгоритмов» решения этой задачи. Важно также понять почему алеаторика завладела умами крупнейших композиторов второй половины ХХ века – ведь она так же отражает духовный опыт, как и другие явления современной культуры.

- А как Вы считаете, собственно, почему же алеаторика стала ведущим принципом организации формы музыкального произведения в указанное Вами время?

Как кажется, культивируемые алеаторикой импровизационность и свобода выбора способствовали открытию как исполнителями, так и самими авторами новых тембровых, мелодических, фактурных возможностей, а также нетрадиционных форм. Алеаторика появилась в период переосмысления базовых понятий музыкального искусства, перестройки сложившейся веками системы формообразования и обнаружения новых «кристаллизующих» принципов композиции, создавших основу для качественно нового этапа развития мировой художественной культуры.

Если говорить о планах, то считаю необходимым продолжение публикации серии сборников научных статей «Музыкальные пейзажи Америки». В 2008 году в Московской консерватории вышел в свет первый выпуск этой серии, сейчас к печати готовится второй выпуск (составитель – проф. И. А. Кряжева), в работе – третий. Думаю, и студентам (как музыковедам, композиторам, так и исполнителям), и преподавателям эти материалы будут интересны и полезны. Хотелось бы также издать первый в нашей стране сборник переведенных на русский язык статей американских композиторов о музыке и культуре США.

- Что бы Вы пожелали организаторам конференции?

Я горячо поддерживаю все начинания Астраханской консерватории, надеюсь, что дальнейшие научные мероприятия будут столь же успешными, регулярными и не свернут с намеченного курса. Может быть, Астраханская консерватория положит начало бьеннале «Музыкальное искусство в ХХI веке: история, теория, исполнительство, педагогика» в жанре международной научно-практической конференции... Я очень благодарна хозяевам Астраханской консерватории за возможность выступить перед своими коллегами, поделиться маленькими открытиями, мыслями, идеями. Приятным подарком для нас стала своевременная публикация материалов конференции, что сейчас могут позволить себе, к сожалению, не все музыкальные ВУЗы страны. На одной из встреч участников конференции А.В. Денисов отметил, что «традиция – это не пепел, который нужно хранить, а огонь, который нужно поддерживать…», и с этими словами мне хотелось бы пожелать сотрудникам Вашей консерватории сохранить огонь в сердцах, который согревал всех гостей конференции и продолжать добрые традиции.

В.О. Петров

кандидат искусствоведения, преподаватель

кафедры теории и истории музыки